Замок мой беден и пуст,
в нем нет не звезд ни надежд,
ночь стала днем, день - тоской

Призывательница небрежно швырнула в кресло тяжелые наплечники и подошла к окну. Когда первый солнечный луч пробрался сквозь отодвигаемую занавеску и разрезал полумрак гостиной, она на мгновение зажмурилась. Перед глазами промелькнула картина недавнего, как казалось до сих пор, празденства, стол, накрытый по случаю добрым тангаром, ломился от яств, со стороны заднего дворика доносились голоса. Мельком чернокнижница увидела себя, стоящей у дверей и не решающейся зайти.

в замке моем нечем жить,
нечем дышать, некем быть...
можно мечтать, если жив

На самом деле это было очень давно. И, кто знает, возможно, было бы лучше и не заходить на чужой праздник. Она же знала, уже тогда знала, что невольно сеет повсюду только хаос, и ничего кроме.

"Да что уж теперь," - Флоранс устало махнула рукой.

***

Не прошло и получаса, как в дверь постучали. На пороге стояли пятеро - два пожилых гнома, юноша с объемным свитком пергамента в руке - на рукаве его был вышит герб Диона, - и две миловидные дварфетки, напоминающие чем-то тех, что некогда помогали призывательнице по рыночной части в Гиране, в ее бытность в клане Безумцев. После продолжительных переговоров Флор отпустила первых троих, а девушкам махнула рукой, приглашая последовать за собой. Гномки занялись уборкой, которую сама хозяйка уже пыталась, судя по царившему в гостиной разгрому, начать, а она отправилась инспектировать погреб, искренне надеясь, что там еще хоть что-то уцелело. В конце концов, два орка в доме - это не дюжина.

Отдышавшись, Флор повела гномок на кухню. Рассредоточившись по разные стороны от огромного дубового стола, они принялись без устали резать, крошить, смешивать. Горячее, впрочем, должно было прибыть позже из Диона. Жара на дворе стояла несусветная, и разжигать очаг призывательница не решилась.

Если не брать в расчет кухонную суету, в доме было все так же тихо, как и с утра. Раз женщине померещилось, будто какие-то звуки донеслись снаружи. Поставив на стол салатницу, она рванула к окну, но никого не увидела.
"Они не придут," - жестко и насмешливо проговорил извечный внутренний собеседник.
Призывательница махнула рукой - мол, пусть, тут же оглядевшись, не видели ее жеста гномки.
"Сама забила последний гвоздь," - продолжал внутренний голос.
Флоранс еще раз выглянула в окно, высунувшись в него почти по пояс. Под окном никого не было. Прикусив губу, она вернулась к столу, опустила голову пониже и взяла в одну руку нож, в другую - половинку вареного яйца кокабуры.

Вернулась обратно в Дом она уже следующим днем, тяжело таща корзину с тем, что осталось с праздничного ужина. По правде говоря, там мало что осталось.

Призывательница бросила мельком взгляд на стол гостиной и помрачнела. Бокалы стояли нетронутыми, легкие закуски заветрились. Да и стулья вокруг стола стояли точно так же, как и накануне. Никто не заглядывал сюда. По крайней мере, было похоже на то. Пожав еле заметно плечами, Флоранс поставила корзину на стол. Она достала кристалл, запечатлевший некоторые сцены предыдущего вечера и коснулась его кончиками пальцем. Кристалл зажегся изнутри мягким неярким светом, а затем начал показывать одну картину за другой.

Она что-то наскоро проговорила над заветрившимся куском пирога. Пирог стал мягким и даже чуть теплым, не иначе недавно из печи. Вот только начинка, вероятно, черничная, стала почему-то ядовито-желтого цвета. Призывательницу, правда, это ничуть не смутило.