Флоранс в очередной раз отложила в сторону перо, сбитая с мысли отчаянным лепетом подруги, напуганной и огорченной прибежавшей на постоялый двор.
- Опять не слушаешь меня?..
- Слушаю, Лата, слушаю.
- Ты все равно не представляешь, какого страха я тогда натерпелась.
- Представляю, - проговорила призывательница негромко, глядя невидящим взором куда-то поверх головы своей собеседницы.
Она отлично, отлично представляла. Она помнила, как все это было с ней несколько лет назад.

..Ее отчаянно трясло. Не то после пережитого потрясения, не то потому, что слишком быстро вернувшееся к жизни тело не понимало и не принимало произошедшего. Мысли путались, един и неизменен был только страх. Тем не менее, когда в дверях храма появилась знакомая широкоплечая фигура, девушка почувствовала некоторое облегчение.
- Хорошо что ты пришел, Макс, - прошептала она.
Орк быстрым шагом подошел поближе.
- Она в порядке, - успокаивающе произнесла молодая епископ, не отнимая руки от ее плеча. - Можно сказать, повезло.
- А кот где? - хмуро спросил Зэ.
- Я не знаю, - едва не плача ответила Флор, продолжая растирать побледневшими после потери крови пальцами шею, там, где появился кривой, малозаметный на первый взгляд шрам. - Я успела отозвать его, но он, кажется, тяжело ранен.
Узнать, жив ли кот или нет сейчас не представлялось возможным. Не подтвердив звание чернокнижницы (а до этого было в то время еще очень далеко), девушка могла призывать его не слишком часто. Да и не перенес бы он зова в таком состоянии, если даже предположить, что Диасу удалость остаться в живых и вернуться на свой план.
- Они еще там, я точно знаю. Надо собраться, и...
Макс решительно покачал головой.
- Нет, мы не будем этого делать. Даже если мы одержим верх, потом не будет прохода никому из клана.
- Да и так никому прохода нет, - мрачно констатировала епископ. - Каждый день сюда везут и везут. Хорошо, если не слишком поздно. Проклятые времена.
Девушка ошарашено поглядела на орка.
- Пойдем, Флор.
- Но Макс... меня убить хотели! Ты понимаешь?..
- Понимаю. Так бывает в этом Мире. Пойдем.
Она осторожно поднялась на ноги. Отчаянно кружилась голова.
- Времена ни при чем. Сколько помню себя, всегда было одно и то же, - донеслось до ее слуха, заставив оглянуться.
- Нет, раньше было иначе. Прежде тебе бы представились, поклонились, прочитали бы длинную, ладную речь... Затем бы, верно, все равно убили, неизменно с именем Локки или - кого там еще? - на устах. Раньше было совсем, совсем не так. Забавные были тогда злодеи, как будто сошедшие со страниц одной из тех книжек, что любят прятать под подушкой юные и легкомысленные барышни, - седой паладин с улыбкой смотрел на своего хмурого собеседника, служителя Гиранского храма.
- Может быть, - сварливо отвечал тот, - да только когда тебе привозят полчаса уже как бездыханное тело, все едино, читали ему нотации перед тем как всадить нож в глотку или нет.

Идти до постоялого двора самым неспешным шагом было не более получаса. Все еще чувствуя дрожь в подгибающихся коленях, отчаянно, мертвой хваткой вцепившись в локоть своего спутника, колдунья испуганно озиралась по сторонам. Страх со временем утих. Впрочем, несмотря на то, что уставом клана не одобрялось ходить по городу с оружием, Флоранс и поныне никогда не расставалась с небольшим, остро заточенным охотничьим ножом, великолепной работой темноэльфийских мастеров. Редко расставалась она и с иного рода оружием - ловким, заметно подросшим с того времени котом. Страх пошел, лишь что-то едва-едва ощутимое, неприятное, поселилось у нее в душе, надолго, возможно, навечно. Флоранс знала: рассчитывать отныне можно только на себя. Знала она и то, что против хорошо обученного убивать противника шансов у нее нет. Поэтому, никуда не спеша и не торопя события, она спокойно ждала. Что ж, ждать ей было не привыкать.

- За тебя было кому заступиться, - сказала призывательница мягко, поймав на себе вопросительный взгляд подруги.
- Да только не помогло это.
- Если все в конечном итоге остались живы, так ли это важно? Главное, что было кому...
Она стряхнула излишки чернил с кончика пера и снова пододвинула к себе наполовину исписанный лист пергамента.

…Буквально неделей после на нее снова напали. Девушка с котом почему-то многим в то время казалась легкой добычей. Очередной нападавший, выследивший ее в Землях Экзекуции, профессиональным убийцей не был. Возможно, успей он незаметно подойти со спины, удача была бы на его стороне. Но Флоранс оказалась быстрее, успев повернуться и перехватить руку с занесенным кинжалом. Нападавший вывернулся, но губы девушки уже шептали огненное заклинание, а наперерез несся белый кот. Схватка продолжалась меньше минуты. Улыбаясь странной, нехорошей улыбкой, она осторожно и неспешно подошла к осевшему на землю телу. "Тварь," - прохрипел кинжальщик еле слышно. Не переставая улыбаться, колдунья достала свиток телепортации. У нее было отличное настроение, и ей не терпелось оказаться в Гиране к обеду.

***

Проклятые, проклятые припасы все-таки закончились на третий день блуждания в недрах некрополиса, вынудив чернокнижницу и ее кота выбраться на поверхность. Отчаянно щурясь от непривычно яркого солнечного света и продолжая проклинать себя последними словами, Флоранс неспешно плелась от хранительницы врат. В Гиране ее неприятно удивил тот факт, что обе ее лавки были закрыты, а помощниц и след простыл. Пожав плечами и осторожно оглядевшись по сторонам, она свернула в ближайший переулок и, попетляв некоторое время, добралась до постоялого двора.
- А вот и она! Отважная призывательница открывает двери нашего заведения! - разумеется, гномки были здесь, играли в карты и, судя по стойкому запаху, витавшему в воздухе, распивали отнюдь не молоко.
- Какого демона не за прилавком?.. - поинтересовалась призывательница без особого энтузиазма.
В другой раз она, верно, устроила бы форменный скандал. Но сегодня...
- Небольшая проблема, - с готовностью отозвалась Каролинка, - заключающаяся в том, что наша хозяйка сбежала, сверкая пятками, в солнечный Хейне три дня назад. Вероятно, вы очень торопились скрыться, раз не успели ни словом обмолвиться о том, когда вернетесь?
- Но вот она снова с нами, - подхватила вторая гнома, - только что вошла в нашу обитель гордой походкой коварной сердцеедки. Как ваши успехи, Флоранс? Где вы прятались все это время?..
- Судя по нездоровому цвету кожи - где-то очень глубоко, - вставила свои пять копеек хозяйка.
Флоранс обвела компанию ненавидящим взглядом.
- Подумаешь, убежала, - откуда-то из глубины зала раздался голос посыльного Кнута. - В былые времена в трактире мисс Флор, бывало, сядет, вцепится в кресло и сидит, молчит. В первый раз кресло сломалось, а во второй Эпилепто заведение прикрыл и выгнал всех прочь. А то так бы и сидела, наверное, до сих пор...
"Даже он, - подумала призывательница с тоской. - Вот ведь гаденыш".
- Цыц! - рявкнула она громко.
Не говоря более ни слова, она побрела к комнате.
- Да не переживай так, - утешающе подмигнула хозяйка. - Тоже мне беда. Ну, опозорилась, ну сбежала, с кем не бывает. Так вы уже с пяток лет не встречались, и еще столько же не встретитесь. У всех свои слабости, право слово.
Флоранс очень некрасиво выругалась напоследок и захлопнула дверь. В комнате было непривычно душно. Распахнув настежь окна и опершись о подоконник она долго смотрела в весеннее, без единого облачка, небо. Сил проклинать себя больше не было, да и бесполезное это было занятие. Диас, свернувшись клубочком, задремал на лежанке, негромко посапывая во сне. Смех, доносящийся из зала, постепенно стихал.
"Что ж, пять лет так пять... - сказала она себе самой безрадостно, набивая табаком трубку. - Десять так десять. Главное, пережить и их, а там посмотрим..."
Она обернулась к стене, не без удивления отмечая, что в комнате наконец-то появилось зеркало. Вероятно, дела заведения шли на лад, через пару месяцев, пожалуй, можно было ожидать и настоящей кровати взамен соломянного тюфячка в углу. Чернокнижница некоторое время разглядывала свое отражение, немного огорчаясь тому, что серебряных нитей в волосах стало за последний год еще больше, а глаза, казалось, были уже совсем не такими необыкновенно темными, как в юности. Что ж, может она и правильно поступила, позорно рванув через всю площадь к Хранительнице врат.
"Тоже мне беда, - она бросила на зеркало последний придирчивый взгляд. - Седеть - не лысеть".
Отражение согласно кивнуло, лукаво подмигивая ей из зазеркалья. Убийственная самоирония спасала Флоранс не раз. Чтобы не случилось, раскисать она себе не позволяла. Она старалась, по мере сил, смеяться и над собой, и над своей нелепой жизнью, не всегда вполне пристойно, но зато со вкусом и удовольствием. Вот и сейчас, недобро улыбаясь, она прокручивала в голове нелепейшую ситуацию трехдневной давности, снабжая ее убийственными эпитетами. Тоска медленно, но верно отступала.
Флоранс присела к столу, легким движением пододвинула к себе чернильницу, выудила из замызганного стакана обгрызенное перо и глубоко задумалась. Она быстро написала несколько строк, критически перечитала, смяла лист тонкой, дешевой бумаги и с досадой отшвырнула его прочь. Вздохнув, чернокнижница потянулась за следующим. Следующий изорванный лист по случайности попал в Диаса, который недовольно фыркнул во сне, однако так и не проснулся. Еще один угодил прямиком в открытое окно.

Флоранс подняла голову и поглядела на кровавый след на стене. На прошлой неделе, пока ее не было дома, в комнату забрался вор. Замка на двери не водилось никогда, зато внутри в отсутствие Флоранс водилась кровожадная Эрика, вторая призванная, совершенно не похожая на очаровашку Диаса. В тот раз незадачливому грабителю удалось спастись бегством через окно, хотя комнату от следов его схватки с кошкой отмывать пришлось довольно долго и упорно. Присевшей было на подоконник призывательнице вдруг ужасно захотелось повторить подвиг неудачливого воришки.
"Сходить с ума надо внезапно, стремительно, а главное - необратимо", - подумала она с неизменным оптимизмом, уже перекидывая ногу через оконную раму. Диас, предвкушая что-то интересное, с довольным видом последовал за ней.

"Это не то, что Вы могли под...
...и да, все эти годы я проклина...
...ышло досадное, досаднейшее недоразуме...
Начистить морду зазнавшемуся орку мне ку... ще... чем загово...
Я просто трусливое, бесконечно трусливое суще..."

Каролинка, хмыкнув, повертела в руках найденный утром под окнами постоялого двора обрывок и с хозяйственным видом спрятала его в широкий карман передника.

***

- Какого тут творится?.. - только и успела прошептать чернокнижница, делая шаг из телепорта на нагретые солнцем камни площади перед храмом в Гиране.
Секундой позже смысл происходящего стал ей понятен. В городе она оказалась явно не в самое подходящее время. Она было повернулась к невозмутимой хранитильнице врат, но замешкалась. Любопытство, проклятое женское любопытство оказалось сильнее. Осторожно подойдя к ведущим вниз ступенькам она бросила короткий взгляд на происходящее и содрогнулась. В тот же миг за любопытство едва не пришлось поплатиться. Нет, точка ее обзора была достаточно отдалена от гущи событий, где хорошо экипированные воины отчаянно колошматили наводнивших Гиран демонических созданий. Угроза исходила от представительницы ее же расы, но привыкшая быть настороже призывательница ловко увернулась от занесенного над ее головой топорика. Обороняться не пришлось. Ничуть не раздосадованная неудачей девушка, опустив забрало шлема, во всех ног устремилась вниз, туда, где и разворачивалось, по-видимому, основное действо. Поудобнее перехватив кинжал, Флоранс перешла на другую сторону площадки. Она невесело размышляла о своей Эрике, предположив вдруг, что не будучи с ней, кровожадное создание тоже вполне может развлекаться подобным образом, громя чужие миры. Чернокнижнице представился типичный представитель какого-нибудь иномирского благородного семейства, который непременно почтет за подвиг украсить свой щит хвостом ее призванной, с тем чтобы демонстрировать его при встрече иным представителям не менее благородных семейств. Она помрачнела еще сильнее.
- Бей королеву! Окружайте эту тварь! - донеслось снизу, с площади.
Флоранс очнулась от раздумий, растеряно повернула голову и вздрогнула, увидев всего в нескольких десятков локтей от себя огромную, ростом почти с украшающий площадь монумент демоницу. Взгляды их встретились, и сознание призывательницы словно бы прожгло от невыносимой, нечеловеческой боли. Ее рука машинально взметнулась в поисках опоры, но ухватила только воздух. Крики не стихали, мимо нее из храма и в храм сновали какие-то люди, светлые, темные, орки, но окружающее на какое-то время существовать как будто бы перестало. Очнулась она от того, что кто-то отчаянно тряс ее за плечи, крича что-то маловразумительное в ухо. Тряхнув удивленно головой, Флоранс обнаружила себя сидящей внутри храма. Перед глазами ее маячила голова совсем юной гномки, продолжавшей упорно что-то орать.
- Что?.. - она несколько раз моргнула, не без удивления разглядывая свои перепачканные в крови пальцы.
- Воды возьми выпей, дуреха, - повторила гнома, почти насильно всовывая стакан ей в руку.
Женщина сделала глоток, пристально рассматривая алые разводы, появившиеся на граненом стекле.
- Откуда?..
- Тебе зеркало дать? Сама не чувствуешь?
Призывательница поднесла руку к лицу. Из носа тонкой струйкой сочилась кровь.
- Что это было?
- Мозгов у кого-то нет, вот что было. Зачем ты на нее смотрела?
- А почему бы и нет?
Она вернула гномкке стакан и решительно встала. Еще с полчаса назад ей надо было быть в Орене.
- Ты куда намылилась? - завопила та вслед. - Там сейчас самая резня начнется. Всех монстров перебили, друг за друга возьмутся, и тебе достанется по первое число.
Флор подошла к распахнутым настежь дверям. За ее спиной клерики спешно благословляли именем Эйнхазад давнишних врагов, которые нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, торопясь поскорее очутиться за пределами храма, чтобы, пользуясь последними минутами всеобщей кутерьмы, сойтись в очередном бессмысленном поединке. Перепуганные торговцы, из тех, что успели найти здесь спасение, жались к стенам. На входе творилась невообразимая толкотня. Прислонившись к колонне, чернокнижница отстраненно наблюдала, как на ступенки храма оседают одно за другим тела людей, орков, светлых, темных... Неугомонная гнома продолжала дергать ее за рукав.
- Не ходи туда. Убьют же.
Флоранс печально кивнула.
- Тебя-то как сюда занесло?
- Я работу искала. Обещали в оружейную лавку взять, да вот не срослось.
- И что, попрошайничаешь?
Ее юная собеседница изобразила обиду.
- Вот еще.
- Мне нужна помощница, книгами торговать. Много денег не обещаю, но место на постоялом дворе и кусок хлеба у тебя будет. Пойдешь со мной?
Гномка поморщилась.
- А мне есть из чего выбирать?
Чернокнижница меланхолично пожала плечами. Там, снаружи, как раз подоспела городская стража, наводя порядок и унимая последних любителей помахать мечами.
- Выбор есть всегда.
В Орен она так и не попала. Чем закончилась охота на демонов и убили ли Королеву Боли она не узнала, да и не хотела, в общем-то знать. Она была уверена только в одном. В тот вечер она была единственной, кто заглянул демонице в глаза.

Перевалив за рубеж 30 ступени мастерства, Флоранс оказалась в лапах безысходной хандры. Казалось бы, все складывалось как нельзя лучше. Она вышла финишную прямую, готовясь стать чернокнижницей, как и хотела. К этому времени девушка уже несколько раз была на большой охоте, взяла несколько довольно денежных заказов и научилась работать с котом четко и слажено. Но теперь, когда она больше не была обеспокоена постоянным поиском средств выживания, особенно четко и остро ощущалось полное отсутствие в жизни сколь-нибудь значимого смысла. Встречи с прежними друзьями носили теперь характер скорее формальный. Остановиться на бегу, перекинуться парой слов и побежать дальше. Разумеется, то, что тебя кто-то еще помнит, грело душу. Но дороги пересекались лишь изредка, постоянных же попутчиков юная колдунья так и не встретила.
"Куда я иду?.." - думала она беспрестанно, не находя ответа.
Тот факт, что никто из ее знакомых более этим вопросом не терзался, Флоранс не смущало. Кто-то просто жил сиюминутным, кто-то жил в ожидании высокого предназначения в будущем, кто-то жил по привычке, мирно перетекая изо дня в день. Но ради чего оттачивать боевые навыки, если некого и нечего защищать? Для чего писать песни, если их все равно никто больше не услышит? Диас, ничего решительно не понимая, пытался какое-то время расшевелить потерявшую присутствие духа призывательницу, но потом, отчаявшись, притих. Звала она его последнее время все реже.
"Зачем он тут? Только по моей прихоти. Его пребывание в нашем мире не несет никакого смысла. Я лишила его свободы, но ничего не дала взамен. Возможно, освободить кота от связующей нас нити было бы лучшим выходом..."
Кот не мог ничего знать о ее терзаниях. Он послушно являлся, хрустел кристаллами и жевал человеческую пищу, такую забавную и непривычную. Он не думал, правильно или нет то, что он приходит снова и снова в этот странный, безусловно ненормальный с точки зрения любого здравомыслящего существа, мир. Кот просто приходил, чтобы служить своей хозяйке. Хозяйка ему нравилась, потому что была сильной и красивой, а еще ласковой и - совсем чуть-чуть - беззащитной. Поэтому он никогда не пытался воспротивиться зову. Огорчало Диаса только то, что выражение хозяйкиных глаз последнее время совершенно изменилось. И даже когда она была рядом, он ощущал всей шкурой, что на самом деле она далеко-далеко. Так было уже один раз, в последний день в том странном месте, где всегда пахло теплом и вкусной снедью. Тогда котенок, осторожно заглядывая хозяйке в глаза, отчаянно мяукал, пытаясь ее вернуть и не понимая, что происходит. Ему было страшно, как не было еще никогда. Но наваждение прошло быстро, и она скоро стала такой же, как и всегда. Теперь же Диас почти привык к приступам отчужденности у Флоранс, печалясь, но не пугаясь. Он бы рад был сделать что-нибудь, чтобы все стало как прежде, но не умел.

Однажды Флор отпустила котенка, и больше звать не стала, окончательно решив его отпустить. Медленно шагая по выжженной земле пустоши, она без особых эмоций думала, что так будет лучше. До сих пор отпускать у нее получалось лучше всего. Вынув клинки из ножен, она приближалась к Муравейнику. Без сомнений, для мага-одиночки это было не самое подходящее место, но девушка порешила, что пришел час в очередной раз нос к носу встретиться с собственной судьбой. Она вяло отбивалась от местной нечисти, не оглядываясь назад и не задумываясь, машинально, на автопилоте. Но до Муравейника дойти ей было не суждено. Она отстранено отметила, что подошла слишком близко к группке патрульных. Что времени и сил не хватит отбежать на безопасное расстояние. Что за неполные полминуты, пока твари, семеня многочисленными отвратительными ножками, бегут к ней, успеть прочитать необходимое количество заклинаний невозможно. И тем не менее, она продолжала, четко, хладнокровно, не испытывая страстного желания уйти от судьбы. И патрульные падали, успевая, правда, глубоко и неприятно ранить юную колдунью. Но когда, прикрыв залитый кровью из рассеченной брови глаз, она попыталась повернуться спиной к палящему солнцу, на ее правое плечо всей мощью обрушился удар последнего врага, почувствовать приближение которого она не успела. Флоранс упала на одно колено и быстро зашептала заученные слова, но атаковать голема с близкого расстояния не удалось. От второго удара наотмашь она отлетела на добрый десяток метров. Приподняв голову, призывательница успела еще раз увидеть неотвратимо приближающееся чудовище, после чего полуденное солнце погасло.

Диас отчаянно метался, чувствуя каждой шерстинкой, каждым нервом, что с хозяйкой беда. Он чувствовал ее боль. Ему было страшно - еще страшнее, чем тогда, в трактире. Но вот беда - он не мог прийти сам. Кот застыл, с ужасом ощущая, как связь между ними слабеет и исчезает. Он знал, что это может означать только одно. Когда последняя, едва заметная вспышка боли девушки коснулась его сознания, он вдруг ясно ощутил, что всего через несколько мгновений он станет свободным. Совершенно свободным. Но вместо радости белый демонический котенок почему-то ощутил бесконечное, горькое одиночество. И, изо всех сил рванувшись через время и пространство, кот, сам не понимая как, внезапно оказался под палящим солнцем Пустоши, рядом с Хозяйкой...

По запутанным следам бунтарской юности

***

Являя миру знойное летнее солнце, занималась оранжево-багряная заря. На небе не было ни единого облачка, растрескавшаяся земля отчаянно страдала от засухи. Впрочем, до настоящего пекла было еще часа три-четыре. По пустынной, выжженной дороге мчались двое - зеленокожая всадница в легкой, с бронзовыми вставками, броне и маске, закрывающей нижнюю часть лица, и всадник в пепельно-сером плаще. На перекрестке двух дорог их пути разошлись. Всадница, слегка пришпорив страйдера и заслонив рукой глаза от солнечных лучей, наблюдала, как спутник ее мчится во весь опор по направлению к Адену. Стены города были взорваны в нескольких местах, над шпилями академии не было видно привычного флага. Подождав некоторое время, она развернула страйдера и двинулась своим путем, надеясь успеть добраться до лагеря до того, как наступит пора полуденного пекла.

Орка стремительной походкой вошла в шатер, избавляясь на ходу от надоевшей за последние дни брони.
- С возвращением, - сдержано поприветствовал ее из затемненного угла высокий, седой светлый.
Она не ответила.
- Моя помощь нужна?
- Нет, - ее голос прозвучал непривычно резко. - Есть новости?
- По-видимому, да. Тебя тут дожидаются двое снаружи.
- Эти подождут, - кивнула она, швыряя на столик перчатки и наливая разбавленного водой вина из хрустального графина с узким извитым горлышком.
В палатку заглянула на мгновение чья-то растрепанная голова, но целитель сделал предостерегающий жест, и докладчик почел за благо исчезнуть.
- Можно праздновать победу? - осторожно спросил светлый.
- Празднуй, если хочешь, - ответила орка сухо. - Думаю, пару дней у нас на это есть. Пока не подтянутся войска союзников.
Она взяла со столика первый из стопки конверт и, небрежно вскрыв его тонким кинжалом, достала тонкий, полупрозрачный лист пергамента.
- Стало быть, король не отрекся? - отвлек ее целитель осторожно.
- Это, как ты мог бы и сам догадаться, ничего не значит. Как отрекся, так и вернется. Так что уезжал бы ты отсюда, да куда подальше. Не дело это, когда врачеватели оказываются в застенках.
Губы светлого тронула улыбка.
- Грань между врачевателем и инквизитором в наши времена бывает очень тонка, Эл. Вспомни путь своей воспитанницы. Так что мне не страшно оказаться в руках своих несостоявшихся соратников, даже в некотором роде любопытно. Не беспокойся, я знаю, на что мы идем. Рано или поздно мы все умрем, я не питаю иллюзий на этот счет.
- Наша воспитанница от нас отреклась. Она обвинила нас в бесполезном кровопролитии и помогла бежать трусливому дварфу, - орка сглотнула и налила еще вина. - О, Паагрио, как хотела бы я хоть раз, хоть перед лицом вечности поглядеть в глаза тому, кто вбил в ее голову всю эту блажь!
- И что бы ты сказала ему?
Она фыркнула, протягивая руку за следующим письмом.
- Ты бы сказала, верно, что три дня власти над Королевством окупают всю ту смуту, что вы заварили с этим темным? Что твой бывший командир заслуживает смерти, потому что был верным слугой магистрата и на все имел собственное мнение, по глупости пытаясь заставить других жить в соответствии с ним?
Вестница войны угрожающе посмотрела на целителя.
- Не разыгрывай комедию, Хат. Мы крови не хотели.
Он задумчиво покачал головой.
- Такие, как вы, иначе не умеют. Что ж, что бы теперь не случилось, запомнят вас надолго, еще лет двести детей пугать будут именами двух безумных колдунов, заливших кровью весь Аден.
- Глупость должна быть наказуема, мой друг. И ты прекрасно знаешь, почему мой бывший командир заслуживает смерти. Позови гонца и тех двоих.

***

Флоранс проснулась с отчаянно бьющимся сердцем и в холодном поту.
- Сон. Всего лишь дурацкий сон, - сказала она не то себе самой, не то разбуженному коту.
Через пыльное стекло проникали несмелые лучи солнца. Тупо и неприятно ныла голова, как будто это она пила самопальный Ядрень накануне. Наспех одевшись и умывшись, она спустилась вниз. Хозяйка встретила ее с лучезарной улыбкой.
- Знаешь, Флор, а мне твоя орка снилась ночью.
Призывательница застыла на месте, отчаянно желая, чтобы это был не ее сон. Ведь в прежние времена в королевстве и за меньшее...
- Рыжая такая шаманка, со сломанным зубом, - продолжала меж тем женщина.
Флор кивнула, готовясь к худшему.
- Так вот, мне снилось, будто она мне дала свою настойку от головной боли, и вкус у нее был совершенно мерзкий. Но знаешь, боль с утра как рукой сняло!

"Да, с Элрей сталось бы... - подумала чернокнижница рассеяно. - И то, и другое..."

Седовласый наставник и его ученик, нетерпеливый юноша с тревожным взглядом, молча спустились к обочине, осматривая место произошедшей стычки.
- Пару миль не доехали до города, - с дрожью в голосе произнес юный волшебник. - Не повезло. Как вы думаете, кто их преследовал?

Маг пожал плечами, подходя поближе к перевернутой повозке. Животное, которое было в нее впряжено, преследователи, по-видимому забрали с собой. Что ж, это было вполне разумно. Хорошие страйдеры немало стоили на подпольном рынке во все времена. В нескольких метрах от брошенной наземь оглобли лежал, раскинув руки, возница. Его лицо на какой-то миг показалось магу знакомым. Впрочем, мало ли заезжих искателей приключений видал город Хейне за те годы, как он обосновался здесь окончательно?

- Учитель! - тот обернулся на голос.
Полупридавленные повозкой, лежали еще два тела. Первое, вероятно, принадлежало одному из преследователей. Маг брезгливо перевернул его, толкнув носком ботинка. Земля вокруг была обильная залита кровью, а шею погибшего украшала аккуратная, треугольная, неизбежно смертельная рана. Рядом лежала женщина, еще не мертвая, но, по-видимому, умирающая. Из груди ее торчал палаш погибшего преследователя.
- Учитель, она жива. Возможно, есть шанс?
Маг с печальной усмешкой поглядел на юношу.
- Вообще-то скверное дело. Сердце, кажется, не задето, да и рана не слишком глубокая, но при попытке достать эту штуковину неизбежно начнется кровотечение, и она умрет. Можно, конечно, попытаться довезти ее до города так... Принеси-ка мне бинты и подвели Альтимо поближе.
- Странная, странная штука жизнь, - он накладывал временные повязки крест-накрест, фиксируя выступающую часть палаша, чтобы не разбередить рану при перевозке еще сильнее. - Я знал эту женщину без малого одиннадцать лет назад. Не думал, что судьба сведет нас снова.
- А убитый мужчина? Его вы тоже знали?
- Нет, навряд ли, - равнодушно отвечал маг. - Возможно, видел пару раз в городе.
- Это ее муж? - не унимался юнец.
- Не думаю, - маг усмехнулся. - Та Гвен, которую я знал, никогда бы не вышла ни за кого замуж. Такого пунктика не было в ее правилах выживания.
- Красивое имя.
- Не болтай. Помоги положить ее в седло, осторожнее.
Женщина простонала.
- Я бы дал тебе воды, дорогуша, - он развел руками, - но, боюсь, от этого сейчас может быть только хуже... Добраться бы до городских ворот...
Странное шествие двинулось к Хейне.

***

Гвен лежала, как-то неестественно съежившись и отвернувшись к стене.
- Это вы, Кристиан? - она безошибочно узнала шаги своего посетителя.
Маг бросил на нее короткий взгляд и отвел глаза. Вот как оно бывает. Хочешь в кои веки помочь кому-нибудь, да притом не просто первому встречному, а вместо того обрекаешь человека на адовы муки. Судьба? Неизбежное возмездие за избранный путь?

От прежней Гвен мало что осталось. Выглядела она, несмотря на усилия трех целителей разных рас, - в гроб краше кладут. Кристиан понимал, что дело вовсе не в их непрофессионализме. Нет, просто никого нельзя заставить жить против его воли. Его знакомая жить не хотела. А поскольку она с юных лет отличалась нечеловеческим упорством, особых сомнений в том, что она рано или поздно найдет способ уйти из этого мира у мага не было. Если бы он знал, если бы знал... Тогда бы, конечно, куда гуманнее было еще там, под Хейне, надавить до упора на рукоять, и... Впрочем, ученик бы никогда не понял этого поступка. А учениками, особенно талантиливыми учениками, Кристиан дорожил не меньше, чем небезразличными ему некогда женщинами.

- Что ж нам делать, Гвен?.. - спросил он, скорее, у себя самого, чем у больной.
Та с мукой поглядела на него.
- Я не могу так больше.
- Не дело говоришь, - ему самому было тошно от этого менторского, поучающего тона. - Я помню, у тебя дочь была лет двух-трех. Где она? Жива?
- Да, - выдохнула женщина, - жива. Она с приемным отцом, в одном небольшом селении под Флораном.
- Забавно, - посетитель ее присел на край кресла, - под Флораном. Ее же Флоранс звали, я не путаю?
- Нет, - Гвен улыбнулась, - не путаешь. Ей уже тринадцать, представляешь? Красавица.
- Как ты.
- Нет, много, много лучше.
Маг улыбнулся в ответ.
- Я никогда ее больше не увижу, - сказала женщина с отчаянием в голосе. - Но так для нее будет только лучше. Мне нельзя туда вернуться, нельзя...
- А чем ты рискуешь, собственно говоря? - спросил ее собеседник жестко.
- Флоранс будет лучше без меня, - женщина вновь отвернулась к стене и более за этот вечер не произносила ни слова, несмотря на все увещевания мага.

***

Беда, появившаяся в виде нескольких отрядов человекообразных тварей, пришла нежданно. К вечеру город огласили крики дозорных:
- Враг у ворот! Все на оборону!
Тихий, ленивый Хейне совершенно не был готов отразить штурм. Нет, враг, в тот раз не прошел. Силами трех магических школ город не был взят. Но какой ценой...

Кристиан стоял на коленях возле тяжело раненного послушника. Его и самого порядочно потрепало, но в сравнении с тем, что в этом бою он потерял троих, это казалось сущим пустяком. Да вот и этот, четвертый, был готов покинуть мир навечно. Надо сказать, потери среди подопечных Кристиана в тот раз были самыми малочисленными. Целители, торопясь, колдовали. Маг закрыл глаза и прошептал что-то, не то молясь, не то призывая смертельные проклятья на головы уцелевших тварей. Услышав тихие, призрачные шаги за спиной он обернулся и несказанно удивился. За его спиной стояла Гвен.
- Все кончилось. Не очень хорошо, но кончилось. Город удалось отстоять, - поведал он равнодушно, снова устремляя взгляд на послушника.
- Они не дали мне лук, - она говорила быстро, тихо, беспомощно. - Я бы тоже... Я бы смогла...
- И правильно сделали, что не дали. С меня достаточно будет хоронить троих. Твой час еще не пришел.
Гвен поглядела на него кротко, с укоризной, подошла к изголовью раненого и тоже опустилась на колени. Тот приоткрыл глаза. Это был тот самый зеленоглазый мальчишка, что помогал везти ее в Хейне. Женщина не забыла его.
- Все будет хорошо, - улыбнулась она ободряюще.
Тот попытался улыбнуться в ответ.
- Я бы не торопился с выводами, госпожа, - отозвался некстати человеческий целитель. - Рана довольно скверная.
Гвен с гневом подняла на него глаза.
- Никто не всесилен. Но вы ни у кого не вправе отнимать надежду.

Кристиан поднялся и отошел к окну. Краем глаза он наблюдал за женщиной, склонившейся у постели больного, шепчущей что-то отвлеченное, но утешительное. Сколько жизней она прожила, успев побывать и роковой соблазнительницей, и беззаботной певичкой, и воительницей, и примерной женой целых долгих десять лет?.. Своих ли жизней, чужих ли? Но сейчас он не видел никого из тех женщин. Там, в глубине комнаты, сидела сестра милосердия. Сестра милосердия и мать.

Приворотное зелье

1. Письма

Было раннее зимнее утро, и город еще безмятежно спал, утонув в полумраке и снежной тишине. Флор пыталась неслышно пробраться в трактир с черного хода, благоразумно позаимствовав накануне у тетушки ее связку ключей. Он искренне надеялась, что обитатели заведения еще тоже крепко спят. Но чаяниям ее сбыться было не суждено.
- И где ты снова была? - раздался оклик из одного из кабинетов, когда девушка крадучись пробиралась к лестнице на второй этаж.
- Эл, ты не спишь?.. – Флоранс изобразила удивление.
Орка вышла в зал, держа в руке старый канделябр с полупрогоревшими свечами.
- Нет, не сплю. И скажи спасибо что я, а не старина Эпилепто.
Девушка присела на один из стульев у стойки.
- Ты стала совсем как он. Постоянно ворчишь по поводу и без да сидишь над бесполезными бумагами. Но я-то в чем виновата?
Помянутый всуе трактирщик не замедлил тоже появиться в зале.
- О, юная Флор вернулась, - заметил он меланхолично. – Эл, ты не волнуешься, когда она вот так разгуливает по ночам? Я бы…
- Что «ты бы»? – огрызнулась орка.
«О, Локки побери, - с тоской подумала девушка, - теперь это надолго. Сначала они перегрызутся между собой, потом вспомнят, что пора приняться и за меня».
- Послушайте, неужели вы сами никогда не были молодыми? – с отчаянием в голосе воскликнула она, поднимаясь со стула. – Во что превратил вас этот чертов трактир?
- Наша молодость прошла в битвах, - отозвалась орка, и дварф кивнул в знак согласия. – Она прошла с толком.
«Но я-то в чем виновата? В том, что родилась в другое время?..» - девушка печально поплелась к лестнице. На полпути ее остановил Кнут.
- Вам письмо с вечера лежит, мисс Флор, - сказал он, протягивая запечатанный сургучом конверт из дорогой, явно не местной изготовки, бумаги.
- Спасибо, - рассеяно поблагодарила Флоранс, принимая письмо, и отправилась наверх, снедаемая любопытством и непонятным, нехорошим предчувствием..
Распечатав конверт и прочитав первые несколько строчек, девушка взвыла. Нет, день определенно не задался с самого начала.
«Дорогая Флоранс, - гласило письмо, - в скором времени я намерен посетить ваш город и остановиться здесь на неопределенный срок. Я слышал, ты нашла приют в стенах заведения господина Эпилепто, «Дионский гризли», если не ошибаюсь. Хотел бы уточнить у тебя местные расценки на проживание и питание, а также есть ли в настоящее время свободные комнаты. Я буду в ваших краях примерно через десяток дней…»
Учитель, как всегда, был лаконичен. Перескакивая через две ступеньки, Флор бросилась вниз и, отыскав трактирщика, вручила ему письмо.
- Эпилепто, гляньте на это!
- Но письмо адресовано тебе, юная Флоранс.
- Плевать, вы только почитайте! Вы обязаны что-то с этим сделать. Разрешите, я напишу, что мест нет, или что у нас эпидемия чумы. Впрочем, этого не стоит, тогда он напротив примчится исцелять направо и налево, тогда мы и вовсе от него не отделаемся.
Дварф казался удивленным.
- Мне казалось, ты хорошо относишься к своему наставнику.
- Так и есть. Но мы не должны позволить, чтобы он появился тут.
- В чем же проблема, Флоранс? Я слышал от Элрей, что он неплохо живет там, в Адене, а значит, вполне платежеспособен.
- Да вы вообще думаете о чем-то, кроме денег? – гневно воскликнула девушка, наступая на трактирщика и размахивая злополучным посланием целителя. – Вы подумали, что будет с Элрей? Когда он уехал из нашей деревушки, тетушка была не в себе, она выпила двухлетний запас бренди и Ядреня, и продолжалось это безумие больше месяца…
- Юная Флор, то было три года назад. С тех пор многое изменилось, ничто не вечно. Помнится, после одного недоразумения, когда Элрей очередной раз была в бегах, она неделю жила в Адене у твоего учителя, и никто тогда не умер.
- Да, но после этого она уже успела вдрызг разругаться с ним в очередной раз и, очевидно, его возвращение ее не обрадует. Тетушка чертовски злопамятна.
- Дорогая моя, тебе следует отдохнуть. Бессонная ночь не прошла даром, ты начинаешь видеть проблему там, где ее нет. У нас сейчас не так уж много постояльцев, чтобы разбрасываться ими столь легкомысленно. Пожалуй, я сам вышлю наши расценки и особое приглашение. Так оно будет вернее.
Проклиная себя, жадного хозяина и весь белый свет Флор побрела обратно наверх. Она уселась у окна в своей комнате, тоскливо глядя в окно. Теперь их будет трое. Вне всяких сомнений, по занудству ее наставник мог дать фору и орке, и дварфу, хотя бы потому, что был много старше их обоих. Но личному разумению девушки, все трое втайне завидовали ей и страдали от собственного одиночества и неустроенности. С другой стороны, по той или иной причине все трое сами выбрали свой путь, и не в ее силах было что-то изменить.
«Вот если бы Эл и Эпилепто сошлись, проблем у меня стало бы куда меньше. Впрочем, не стоит даже мечтать, это невероятно. Они начинают пытаться убить друг друга даже если просто находятся в одной комнате больше нескольких часов. И только воспитывая меня они объединяют свои силы. А учитель так и вовсе безнадежен…»
Над городом вставала заря. В тон невеселым мыслям девушки с улицы начало раздаваться вечно минорное пение Свана.

Сначала ты почувствуешь пустоту, затем боль.
Любовь – огонь никого не способный согреть…

Флор знала, что пытка пением продолжится недолго. После первой песни Дафна вынесет своему кумиру утреннюю порцию бренди, что займет его на некоторое время и отвлечет от песен. Сколько всего подношений от служанок получал бард за сутки девушка посчитать так ни разу и не смогла. Однако если бы Эпилепто знал, какую брешь в бюджете трактира проделывает свановская любовная лирика, он бы, пожалуй, не порадовался. Сегодняшняя песня, кажется, была чем-то новым.
«Какой бред, - раздраженно думала Флоранс. – Не в склад, не в лад. Да и вообще, в жизни все совсем по-другому, совсем не так уж и кисло. Впрочем, если правда то, что я слышала в свое время…»
И тут она застыла на месте, как вкопанная. Она готова была расцеловаться неудачливого певца за великолепную идею, которая родилась у нее в голове сразу же, как только она вспомнила одну историю, рассказанную ей некогда в храме Эйнхазад в Глудине. Флоранс стремглав выбежала из комнаты и скатилась по лестнице.
- Дафна, налей барду, ишь как нынче старается, - крикнула она, пробегая мимо кухни.
На ходу одевая и запахивая плащ, девушка, к изумлению хозяина и тетушки, быстрым шагом вышла из трактира и направилась к дому певицы Нанарин…

- Флоранс, я бы рада, но больше я не занимаюсь этим, - темная была напряжена, просьба девушки явно не обрадовала ее.
- Никто ничего не узнает, положись на меня, - клятвенно уверяла ее уже битых полчаса Флоранс, теряя понемногу надежду сломить сопротивление.
- Пойми меня правильно, я делала это один единственный раз, и то скорее шутки ради. Но если люди узнают о том, что промышляю зельями, мне не спастись, - певица почти плакала. – Все подумают, что точно так же я околдовала…
- Брось, - Флор была непреклонна. – Никто ничего не узнает. Это дело огромной важности, поверь.
- Но ведь ты узнала откуда-то?
- Это не я, это служители Эйнхазад. От них сложно что-либо утаить, особенно в городе, где храм богини занимает четверть площади всей территории. Что ж, если это была шутка, то очень жестокая. Бедняга практически спился, потерял голос и работу.
- Да нет, - Нанарин опустила взор. – У меня просто не было другого выхода…

… Несколько лет назад она приехала в город. Она не хотела ни убивать, ни исцелять, она хотела петь, а Дион уже давно держал марку столицы музыкантов и кулинаров. Однако первое же ее выступление было грубо прервано.
- Что это за козье блеяние, скажите на милость? Откуда она взялась? – девушка прекратила петь и во все глаза со страхом глядела на своего обидчика.
- Меня зовут Нанарин, - ответила она твердо. – Я прибыла сюда не так давно. По какому праву вы мешаете мне?
- По какому праву? – напудренный невысокого роста блондин задохнулся от ярости. – Это я вас должен спросить, по какому праву вы раздражаете уши горожан вашим бренчанием и омерзительным тонким голоском. Это не место для песнопений темноухих, возвращайтесь в свои болота. Смею напомнить, что Дион – город людей.
Девушка отступила на полшага назад и сжала кулаки. Если всего пару минуту назад вокруг нее было всего несколько слушателей, то теперь толпа зевак окружила ее и Свана. Народ смеялся, сыпля не всегда пристойными шуточками, и любопытствуя, чья же возьмет.
- Это моя музыка, и я буду исполнять ее здесь.
- Милочка, не смешите меня. Вы будете исполнять ее в своей гильдии, если, конечно, вас и оттуда не вышвырнут, - бард всегда был словоохотлив. – Этот город – место только для лучших. Я обучался у придворных музыкантов в Адене, а что насчет вас?
- Отчего же вы там не остались? – толпа благосклонно загудела. – Отчего предпочли вступать в небольшом городке, где некому оценить, чего вы стоите? Может, вы не так уж великолепны, как пытаетесь это представить, и прекрасно об этом знаете?
Темная вошла в раж. Она вовсе не собиралась отступать, и в этот раз Сван на самом деле, красный от гнева, был вынужден капитулировать. Но на этом нападки не закончились. Увы, у него были деньги и богатые почитатели. Сначала юную певицу выселили из комнаты, которую на пару золотых в неделю она снимала у одной сердобольной женщины, пригрозив последней, что ее обвинят в противном случае в политическом сговоре. Борьба с инакомыслием тогда была в самом разгаре. Затем были искусно распущены слухи о том, что ее пение есть суть колдовские напевы, приносящие слушателям болезни и нищету. В ту пору в городе свирепствовала лихорадка, и, конечно, нашлось несколько человек, якобы заболевших после того, как послушали песни Нанарин. Певица едва спаслась от преследователей в гильдии, куда они сунуться не решились. Глотая слезы бессильной обиды, она поклялась отомстить своему гонителю. Увы, рано оставив все прочие занятия ради музыки, она умела не так уж много. Однако яды и приворотные зелья девушка готовить умела в совершенстве, эти знания она получила в наследство от своей бабки, силами которой в мир теней во времена великих воин отправилась не одна сотня врагов. Нанарин было взялась изготовить яд, но раньше, чем она завершила свой труд, злость ее поутихла. Она на самом деле не хотела убивать. Кроме того, после этого ей не осталось бы пути назад в Дион, а Сван бы неизбежно был причислен к героям и мученикам. Ухмыльнувшись недоброй усмешкой, девушка вылила яд и принялась за работу заново.
Бард был искренне удивлен, увидев ненавистную ему темную на пороге своего дома.
- Вы победили, - смиренно проговорила девушка. – Я навсегда покидаю Дион. Я должна ненавидеть вас, но не могу не преклоняться перед вашим талантом. Прошу, примите в знак примирения эту чашу с вином из моих рук. Мне хотелось бы расстаться с вами по-хорошему, несмотря ни на что.
Он, конечно, был падок до похвал, но не настолько, чтобы поведение певицы не насторожило его.
- Думаете, я пытаюсь вас отравить? – девушка рассмеялась. – Боитесь? Не стоит. Если желаете, я отопью первой.
- Вот еще, - он вырвал чашу из ее рук. – Я рад, что вы поняли глубину своих заблуждений. Вы пока не имели право быть столь самоуверенной, я лишь показал ваше место.
Он сделал глоток, не желая нарушать чужеземный обычай и мечтая поскорее отделаться от гостьи. Впервые за время их знакомства Сван понимал, что городит какую-то чушь, но остановиться не мог.
- Поверьте, когда-нибудь вы будете благодарить меня за это. Жизнь не терпит слабых, - он запнулся.
Что-то было не так. Не так, как обычно. Она не стала дослушивать, просто великодушно кивнула и отправилась прочь. На полпути она обернулась и с лукавой усмешкой произнесла:
- Знаете, вы были столько добры ко мне сегодня, что я, пожалуй, задержусь здесь еще на некоторое время…

Флор задумчиво выслушала историю.
- И правда, сам виноват. Ему еще повезло, я бы, наверное, выбрала яд.
- Флоранс, тебе-то зачем это зелье? Неужели ты не уверена в своих силах? – темная попыталась обратиться к самолюбию гостьи, но та лишь легко махнула рукой.
- Я не себе, - тихо проговорила она. – Я хочу помочь тетушке. Немного счастья ей не повредит. Право, я так устала видеть вокруг себя траурные физиономии. Неплохо было бы напоить зельем учителя.
- О боги... Как же ты представляешь себе это? Для начала, он должен быть в Дионе.
- Он скоро будет тут, это уже не проблема.
- Твоя орка сама должна дать ему чашу, своими руками. Иначе толку не будет.
- И это можно устроить, если пораскинуть мозгами. Не думай об этом.
- Я могу напутать с ингредиентами. Я никогда раньше не готовила зелье для светлых. Один вид специального зелья может быть для представителей других рас смертельным ядом.
- Тут я в тебе не сомневаюсь, - проблем для Флоранс не существовало. – Если что, у нас в трактире живет один доктор, он поможет.
Нанарин простонала. Она понимала, что отделаться от девушки можно только одним способом - выполнив ее просьбу.
- Послушай, а ты уверена, что сама Элрей питает к нему какие-либо чувства?
- Раньше она прямо-таки сходила с ума. Теперь, думаю, просто научилась молчать и сдерживать себя. Что ж, даже если это наваждение прошло, ей и просто почувствовать себя желанной в кои-то веки не помешает.
- Это очень легкомысленный поступок, а последствия могут быть самыми печальными.
- Куда уж печальнее, чем сейчас, - вздохнула гостья. – Ты просто давно не была в нашем заведении.
Довольная Флор вернулась в трактир и победоносным видом прошествовала мимо орки и дварфа. Те не заметили ее – они были заняты пререканиями по поводу начавшейся финансовой реформы. «Эпилепто, ты был бы мне благодарен, если бы знал, - не без удовольствия подумала девушка. – Скоро ты будешь рулить всем один, ей просто будет не до того. И мы все будем счастливы».
Светлый целитель прибыл ровно в срок, в день, оговоренный им в переписке с дварфом. Учтиво поздоровавшись с хозяином трактира и забрав ключ, он отправился наверх, в отведенную ему комнату за номером пять. Почему-то прежние постояльцы дварфа не задерживались там надолго. Причина, неизвестная трактирщику, открылась Хатарону практически сразу же. Комната была с привидением. Светлый с детства обладал редким даром видеть неупокоенные души, и до сих пор никто, кроме него, не знал об этом. В Мире, где любая странность могла быть с легкостью объявлена ересью, надлежало держать язык за зубами. «Странно как, - целитель осторожно опустил тяжелую дорожную сумку на аккуратно застеленную кровать. – Видимо, это призрак времен старого трактира, он был тут все время и даже пережил тот нескончаемый ремонт. Впрочем, откуда мне знать, что тут и когда происходило на самом деле. Конечно, Эпилепто ни о чем не догадывается, да и не его это забота. Мне вовсе не нужна его помощь».
Тень шевельнулась и скользнула в противоположный угол комнаты. Хат не мог понять, к какой из рас принадлежал умерший, очертания были слишком расплывчаты.
- Приветствую Вас, - произнес он негромко. – Я немного удивлен увидеть призрак в этом мирном месте, где, согласно официальным данным, никто никогда не умирал даже от старости и болезней, а тем более не был убит. Не думаю, что вам по душе находиться здесь, в четырех стенах. Позвольте мне помочь Вам отправиться в мир теней.
У призраков нет голосов, но целитель прекрасно умел читать по губам. Помощь его нужна не была. Эльф немного раздраженно пожал плечами.
- Как изволите. Тогда вам придется смириться с моим присутствием. Я планирую остаться тут надолго. В конце концов в этой комнате две кровати…
Умывшись и переодевшись он спустился вниз, в надежде встретить все-таки Флоранс. Та, предупрежденная Кнутом о том, что учитель прибыл, была на кухне, отчаянно ругаясь про себя и выжидая момент, когда служанок не будет рядом, чтобы влить в чашку с чаем заветный пузырек. Была внизу и ничего пока не подозревающая Элрей. Она сидела у стойки, смакуя утренний кофе и рассеянно отщипывая небольшие кусочки от солидного ломтя сыра.
- Доброго утра, Эл.
Она вздрогнула, обернулась на знакомый голос и оторопела, понимая, что слух и зрение не обманывают ее.
- Какого демона ты тут делаешь, Хат?.. – процедила она сквозь зубы.
- Как, разве Флоранс не предупредила тебя? – целитель казался растерянным. – Я написал ей письмо десять дней назад, правда, вместо нее мне ответил Эпилепто.
«Вот мерзавцы, - подумала орка».
- Нет, не предупредила. Наверное, она хочет полюбоваться, как я спущу с тебя шкуру за то, что ты осмеливаешься показаться мне на глаза после того случая в Адене.
- Элрей, это было недоразумение. Не пора ли забыть?.. – он знал, что орка не может буйствовать долго. Ее ярости хватало обычно на полчаса, не более.
- Недоразумение? Ты отказал мне в помощи. Ты променял меня на пару монет. И теперь я вышвырну тебя отсюда, предварительно покалечив, чтобы ты понял, каково в тот раз было мне.
К счастью, в это время появился сам хозяин. Эпилепто прекрасно умел гасить конфликты. Флоранс наблюдала за происходящим из кухни. Пока трактирщик и его гость отвлеклись, обсуждая что-то вдвоем, она подошла к Эл и сунула недоумевающей орке в руки чашку с чаем.
- Прости, мне на самом деле следовало предупредить тебя. Я очень люблю вас обоих, прошу, успокойся на этот раз. Ваши раздоры рвут мне сердце.
Орка растроганно поглядела на воспитанницу и собралась было что-то сказать, но та ее опередила.
- Вот, Эл, напои учителя чаем в знак примирения. Это его любимый. Мне кажется, он искреннее сожалеет о том случае, но никогда не подаст виду. Ты же знаешь, вы оба такие упрямые… - Флоранс умильно смотрела в глаза орке, а та, с неизвестно откуда набежавшими слезами на глазах, смотрела на воспитанницу. Вспышка ярости на самом деле прошла, теперь Элрей ощущала только смертельную усталость, как и всегда в таких случаях.
- Хат, выпей чая с дороги, - она сунула в руки светлому чашку. – Так и быть, я займусь тобой позже. Скажи спасибо этим двоим.
Хатарон рассеяно принял чашку из рук орки и уже собирался сделать глоток, но что-то насторожило его. Он понюхал чай, мучительно вспоминая нечто, и даже с опаской коснулся его мизинцем. Элрей с недоумением смотрела на него.
- Ты что, думаешь, там яд? Нет уж, это не мой метод. Пей, не бойся.
Светлый помрачнел и вернул чашку орке.
- Нет, Эл, я не буду это пить, - он взял со стойки ключ и, не оглядываясь, направился к лестнице.
«Что это с ним? – трактирщица ничего не понимала. – Остыл, что ли? Но не устраивать же из-за этого такую сцену? Светлоухий, конечно, с причудами, но такая привередливость ему не свойственна».
Флоранс стояла, раскрыв рот от удивления. Без сомнения, Хат понял, что примешано к чаю. Она не знала, как, но он понял. Что теперь будет, ей и представить было страшно.
- Нормальный чай… - девушка запоздало подняла взгляд на орку, но было уже поздно. – Подостыл, но не более того. Хат, вернись, Дафна подогре…
Договорить ей не довелось. Лицо орки исказила судорога, она отчаянно схватилась руками за горло. Флор запоздало вспомнила предостережение Нанарин о том, что приворотное зелье для представителей одной расы может быть смертельным ядом для прочих.
- О, Ева, я отравилась ее, - пронзительно вскрикнула девушка, бросаясь к Элрей. – Хат, кто-нибудь, на помощь. Быстрее же, это убьет ее.
Целитель уже был рядом, кастуя что-то соответствующее случаю.
- Так это ты, Флор? – с холодным удивлением в голосе сказал он наконец, нащупывая пульс на запястье лежащей без сознания орки.
- Это не яд, - Флоранс сидела рядом, закрыв лицо руками.
- Я знаю.
- Я просто хотела помочь.
- Ты уверена, что Эл оценила бы такую помощь?..
- Вы, двое, что с Элрей? Что происходит?.. – Эпилепто стоял рядом, держа в руках ту самую злополучную чашку, которую трактирщица успела поставить на стойку.
- Я все расскажу потом, - чуть слышно произнесла воспитанница орки и светлого. – Кажется, с ней уже все в порядке.
Она встала и медленным шагом отправилась на кухню. Плечи девушки подрагивали. Она низко-низко наклонила голову, надеясь, что никто из окружающих не увидит ее слез.

Пламя свечи отплясывало последний танец, освещая комнату неровным светом. Хатарон зажег очередную свечу, краем глаза поглядывая на спящую Элрей. Флоранс так и не появилась, она, снедаемая раскаянием, все еще сидела на кухне, вызывая крайнее недоумение так ничего не понявших Иможен и Дафны.
- Что это все-таки было, Хат? – светлый вздрогнул от неожиданности.
Орка открыла глаза и приподнялась, пытаясь сесть. Даже после нескольких часов сна чувствовала она себя препоганейше, отчаянно ломило кости и суставы. Когда она пришла в себя там, в зале, никто толком так и не объяснил ей, в чем же было дело.
- Думаю, Флор сама тебе расскажет со временем. Она не хотела никому из нас зла.
- Ничего себе. Что ж она хотела?
Целитель вздохнул, пряча от собеседницы глаза.
- Не темни, - орка повысила голос.
- Спокойно, Эл, спокойно. Тебе какое-то время лучше беречь силы, - он подошел к окну, якобы за тем, чтобы поплотнее прикрыть ставни. – Это было очень неплохое приворотное зелье. Но, по счастью, я тоже кое-что понимаю в этом. Намерения у девочки были самые добрые. Гм, по ее разумению, конечно.
- Какое зелье? – взвизгнула Элрей пронзительно. – Что за бред, право, Хат. Зачем Флор это? У нее, вроде бы, есть приятель. Уж скорее она напоила бы его.
- Эл, - целитель смущенно кашлянул, ходя по комнате, - я вижу, ты не очень разбираешься в подобных вещах.
- Да куда уж мне, - орка возмущенно взбила подушку. – Зато у тебя, как я погляжу, опыта хоть отбавляй. Знаток, как ни крути.
- Я, скорее, теоретик, - улыбнулся светлый. – Правда, неплохой теоретик.
- Ближе к делу.
- В подобных вещах, видишь ли, решающую роль играет только то, из чьих рук принимается чаша. Она старалась для тебя.
- О, вот же полоумная девчонка… - прошептала Эл тихо-тихо. – Зачем же… теперь?..
В комнате стало тихо. Потрескивала, сгорая, очередная свеча, да светлый нервно ходил взад-вперед, не зная, чем закончить разговор. Элрей, уставившись в потолок, думала о том, что когда-то, три года назад, она бы расцеловала Флор, учуди та нечто подобное, желательно, с положительным результатом. Но то было три года назад. Их воспитанница тогда еще не завела такого количества полезных знакомств.
- В любом случае, - Хат снова негромко кашлянул, - думаю, для тебя иной опасности, кроме отравления, это не представляет.
- Разумеется, - фыркнула орка. – Есть болезни, которыми болеешь только раз в жизни. Тебе ли, целителю, не знать?
- Как ты чувствуешь себя?
- Мерзко. Все болит. К утру, верно, пройдет…
Хатарон ответил не сразу. Он увидел на полке в углу комнаты странный ряд небольшого размера портретов в темных рамках. Он никогда не видел никого из боевых товарищей орки в лицо. Более того, они познакомились уже после того, как большая часть клана была мертва. Тем не менее, он сразу понял, что есть кто. Питон, бесшабашный оркский герой редкой силы, две его супруги, Скала, сожженная за преступления перед властью и законом, юный шаман… Эльф перевел взгляд на последний портрет.
- А это что за субъект?.. – не слишком уважительно осведомился он у Элрей.
Что-то шевельнулось в памяти светлого. Он вспомнил их разговор в предпоследний приезд орки в Аден, тогда, когда она с шумом убежала из трактира от взволнованного Эпилепто ценой сломанного Удабом ребра. Через пару дней она с не меньшим шумом покинула и Аден, кажется, с кем-то крепко и глупо повздорив, оскорбленная, неудоумевающая и опечаленная. Хат призакрыл глаза. Он не знал, чем закончилась та история, но не подозревал, что именно так.
- Не слишком ли много вопросов?.. – отозвалась Эл после долго паузы.
- Сожги этот портрет. Он принесет тебе беду.
- Я скорее тебя сожгу, Хат. Тебя, Эпилепто, этот чертов, проклятый трактир, - ее голос гневно, пронзительно звенел.
Светлый кивнул сам себе и направился к выходу.
- Подожди, - окликнула его орка. – Унеси зелье и уничтожь его по всем правилам. А то ведь найдется какой-нибудь умник, которому тоже вздумается поэкспериментировать…
На столике у кровати стояла та самая чашка, наполовину пустая, но все еще таящая опасность. Из тех же самых соображений безопасности Хатарон приказал принести ее сюда, чтобы пока он занят исцелением Эл, никому не пришло в голову попробовать остатки зелья на вкус. Он взял чашку и, задумавшись, пошел к комнате за номером пять. Отчаянный, ощущающийся кожей неуют нового пристанища обжег его с порога. Сейчас, под вечер, находиться тут было еще неприятнее, чем днем. Светлый поспешил открыть ставни. С улицы раздавалось унылое пение Свана. Где-то внизу отчаянно рыдала Флор. Орка у себя в комнате раскуривала старую обгрызенную трубку, наверное, ругая его за бесцеремонность. Целитель обхватил голову руками: «Тоска, тоска, тоска… Почему они так живут? Как они так живут? Что чувствуют?» У него не было ответа, никогда не было. Впрочем, он считал, что для целителя чувствовать чужую боль – всего лишь верный путь сойти с ума. Он просто знал, что надо делать, делал это хорошо и бывал щедро вознагражден. Впрочем, последнее время удача отвернулась от него. Он не смог спасти жизнь какой-то важной шишке из одного сильного клана во время последних волнений в Адене. Это стоило ему уютной квартиры на втором этаже величественного особняка и едва не стоило жизни. И вот он тут, в Дионе, в этом забытом богами провинциальном городке.
- Я всегда был уверен, что прав, - сказал светлый взволнованно в темноту комнаты. – Когда проповедовал дружбу всех рас, когда спасал Элрей, когда пытался стать одним из варлоков, когда лечил за деньги богатых идиотов в Адене. Как же все могло так повернуться? Я всегда верил только себе, и это было единственно верным. Я никогда не понимал других и не хотел их понимать.
Темнота наступала, вместе с ней наступало незнакомое ранее ему чувство одиночества. Элрей и Флоранс, последние ниточки, по-настоящему связывавшие его с миром, были готовы оборваться. Он и сейчас не чувствовал в этом своей вины. Он все всегда делал правильно, как положено. Это они, странные женщины, чего-то хотели от него. Чего-то такого, чего у него никогда не было и не будет. «И уже никогда не будет», - прозвучало у целителя в голове погребальным колоколом. В отчаянии он схватился за чашку, оставленную на столике возле окна и решительно сделал глоток. Мысли и воспоминания завертелись у него в голове, как в калейдоскопе. Он вспомнил отчего-то, как выпроваживал Элрей из Адена в предпоследний раз.
- Не могу понять. Только что все было хорошо, а теперь… - орка в полупрострации сидела на полу в прихожей, глядя в одну точку. – Я что-то сделала не так. Сказала не так. Что?..
А, впрочем не говори ничего. Не стоило оглядываться назад, да? Надо было быть отчаяннее?
Светлый лишь напряженно морщился. Ему не нравилась создавшаяся ситуация. Ему не нравилось то, что Элрей была в порядочном подпитии и в чужом, довольно хорошей выделки, плаще. Еще ему не нравился посыльный Эпилепто, мучительно прислушивавшийся к их разговору.
- Эл, твой трактирщик определенно прав, - он желал побыстрее закончить беседу. – Я не знаю в чем дело. Возможно в том, что ты на самом деле заводишь неподходящие знакомства, а потом кусаешь локти. Вот что. Я дам тебе денег и новый посох. Убирайся из Адена и побыстрее.
Он выглянул в окно. Под окном сновали тени, с улицы раздавались приглушенные голоса. Сначала светлому показалось, что это суетится городская стража в поисках очередного воришки, но, приглядевшись, он понял, что то были гвардейцы регулярной армии, подчинявшейся непосредственно королю и двум главным советникам. Были замечены и несколько духовных чинов, но не из Аденского храма Эйнхазад.
«О боги, надеюсь, Эл не слишком сильно во всем этом замешана. Только этого мне не хватало», - в страхе подумал Хатарон.
- Послушай, дорогая, тебе не стоит в таком виде идти к Хранительнице врат, - начал он непривычно ласковым голосом. – Вот свиток, он перенесет тебя в мою родную деревеньку. Вот ключ от третьего дома от южного входа. Пересиди там какое-то время, очень тебя прошу.
Орка молча взяла посох, свиток и ключ.
- Третий от южного, запомнила?..
Она кивнула.
- Прощай, Хат, - произнесла Эл тихо. - Спасибо тебе за все.
- Не скажу, что не за что, - улыбнулся он приторно, косясь в окно.
Орка прочитала свиток и исчезла в свечении телепорта. Кнут подошел к окну.
- Что там такое, господин Хатарон?..
Светлый равнодушно пожал плечами, наблюдая, как один из гвардейцев в тщетной попытке залезть на крышу соседнего дома срывается и падает на землю.
- Не знаю, мой мальчик, но, похоже, там может пригодиться моя помощь.
В ту ночь его умения были вознаграждены особенно щедро.

Светлый дрожащей рукой поставил чашку на стол.
- Я только что, кажется, впервые в жизни сделал глупость, - сказал он в темноту.
Из-за окна по-прежнему раздавалось пение Свана.

Сначала ты почувствуешь пустоту, затем боль.

Хатарон выглянул из окна, и бард оборвал пение, обнаружив, что подошел к зданию трактира слишком близко. Не так давно у него был по этому поводу разговор с человеческим доктором, утверждавшим, что его печальное пение расстраивает нервы постояльцев и препятствует заживлению ран у отдыхающих в «Дионском гризли» воинов.
«Еще один», - невесело подумал Сван, готовясь к худшему.
- Уже ухожу, - теперь, когда он не пел, по голосу было понятно, что выпито бардом за прошедший день было немало.
Флоранс бы безошибочно определила это состояние как «бутылка бренди и еще две рюмки».
- Да нет, я ничего не имею против, мне нравится ваша песня, - крикнул ему вслед целитель, сам до конца не понимая, что именно заставляет его так говорить.
Сван продолжил петь. Призрак ехидно улыбался. Хатарон предпринял попытку улыбнуться в ответ.
По коридору прошелестели несмелые шаги, скрипнула половица, а через мгновение дверь, которую он не удосужился закрыть, распахнулась. На пороге появилась Элрей.
- Я-то думала, мне мерещится, что тут кто-то ходит, - сказала она устало. – Чертов жадюга, сколько раз говорила ему, чтобы никого не селил сюда, и все зря. Что хочет, то и творит. Хат, если хочешь, я дам тебе другой ключ.
Орка прислонилась к двери.
- Право, не стоит. Я уже освоился. Эл, ты что-то видишь? - спросил светлый с надеждой.
- Тебя вижу, комнату вижу. Небо в окошке. А что?
- Нет, ничего, - вздохнул целитель. – Ничего.
Скрипнула дверь, пропела половица, раздался шорох шагов и приглушенные, невыразительные проклятия в адрес двафра. Целитель сел на кровать и закрыл глаза.

Гвардейцы лезли вверх и срывались, но они с Кнутом продолжали стоять у окна, не зажигая огней, пока не пошел снег, такой сильный, что уже ничего нельзя было разглядеть… Эпилепто с довольным видом подсчитывал выручку за стойкой почти до отказа забитого посетителями трактира. Потрескивали дрова в камине. Король и королева играли в шашки. Внутренний мир спокойно спал. Орка с масляным светильником, который тщетно пытался загасить зимний ветер, вышла на порог трактира. «Где вы шатаетесь, скажите на милость? Еле уговорила нашего жадину не снимать бронь с комнаты и не закрываться», - немного сердито произнесла она, позвякивая висящим на пальце ключом от пятой комнаты. Из темноты раздался приглушенный смех – мимо трактира скользнула Флор, поджидаемая у ворот компанией веселой молодежи. Никто не желал никому зла. Не было непонимания и кривотолков. Но все это было, очевидно, где-то не здесь. Совсем в другом мире, в совершенно другое время…

10-19.01.2009 г.

Хронологически эта "полнометражка" начинается примерно за четыре года до возрождения ДГ.

I.

Окрестности Руны, песок и скалы, жара. Нелепая стычка со светлым эльфийским магом. Он не был сильнее. Он был хитрее и проворнее. Впрочем, и Элрей не собиралась отступать. Ей надо было только догнать его, только догнать... А потом - боль и темнота, и единственная мысль, успевшая мелькнуть в голове: "Что это было? Ведь он не кастовал..."

Прохлада. Тишина. Постепенное, мучительное возвращение к действительности. Она открыла глаза и испуганно встрепенулась, увидев над собой ветви деревьев и, где-то высоко и далеко, кусок ясного неба. Эл попыталась сесть, и ее тело пронзила едва выносимая, острая боль.
- Лежи спокойно, - сказал ей кто-то твердо.
Еще не совсем соображая, что случилось, она снова рухнула на спину.
- Что произошло?.. - язык заплетался. - Ведь он не ка...
- Спокойно, - повторил голос.
Эл осторожно попыталась перевернуться на бок, опираясь на локоть и осторожно согнув ноги в коленях. Удивление ее было настолько велико, что на какое-то мгновение она забыла про жестокую боль. В паре метров от нее сидел эльф. О ужас - живой светлый эльф.
- Какого демона тут происходит?.. - рука машинально продолжала нащупывать посох, но, увы, тщетно.
- Лучше не пытайся встать. Восстановление займет еще некоторое время, тебя здорово ранили.
Она с трудом шевелила пересохшими губами.
- А ты откуда взялся? Я, кажется, бегала совсем за другим ушастым засранцем, - рука орки все еще искала посох.
- Их было двое. Ты просто не могла видеть человека с кинжалом.
Элрей опустила взгляд на расползающееся поверх свежих бинтов где-то в районе солнечного сплетения пятно крови.
- Твари, - прохрипела она и приготовилась кастовать. Сейчас, сейчас она, непременно поправит здоровье за счет одного из них. В конце концов, не она начала ту стычку. Ее просто спровоцировали, а потом ударили со спины.
- Прекрати, - светлый нахмурился. - Это будет по меньшей мере неблагодарностью, если не сказать большего.
Она замерла, тяжело дыша, опираясь на левую руку и прижимая правую к ранам.
- Чего тебе от меня надо?..
- Ничего. Тебе кажется странным, что я не позволил им тебя добить?
"Либо он ненормальный, либо это привет из прошлого".
- Да не то слово, ушастый. Мне это кажется по меньшей мере противоестественным. Здесь не принято так себя вести. Никто не лезет просто так в чужие стычки. Если хочешь сохранить шкурку целой - смело проходи мимо. Все делают так.
В глазах орки было темно от ярости. Она вдруг подумала, что, возможно, и ее соклановцев, соратников и самых близких друзей, убивали так же, хладнокровно, ударом в спину. Или в неравном бою, где небольшому отряду противостояла сотня до зубов вооруженных наемников. Впрочем, никто теперь не узнает правду.
Светлый пожал плечами, спокойно глядя на бледную, тяжело дышащую раненую.
- Я придерживаюсь мнения, что войны между расами не имеют смысла. Мерзавцев хватает среди нас всех. По большому счету, эти распри вообще не имеют смысла. Всегда можно все разрешить мирным путем. Те двое, конечно, повели себя скверно. Но если бы они твердо были настроены убить тебя, я бы вряд ли смог им помешать. Я не воин, я пока просто целитель и маг поддержки, как и ты.
- Задница Баюма тебе маг поддержки, - прошипела Эл. - Я бы справилась, если бы они играли честно.
- Спокойно, - еще раз заучено повторил эльф.
"Надо выбираться отсюда, пока я еще в состоянии. Сдается мне, этот чертов пацифист явно ненормальный".
Элрей заставила себя сесть.
- Послушай, умник, я не знаю, что тебе от меня надо и зачем ты помешал тем двоим. В любом случае, спасибо. Если я смогу, то когда-нибудь верну этот должок. А пока я пойду.
Дела обстояли скверно. У нее уже давно закончились свитки, а где искать дорогу сейчас было совершенно неясно. Но Эл рассудила, что в любом случае переждать первое время и восстановить силы безопаснее и проще будет в одиночестве. Если, конечно, эта местность не кишит светлоухими, как навозная яма червями. Она даже смогла подняться на ноги. Светлый заинтересованно, но безмолвно наблюдал за ней. Она сделала пару шагов, а потом острая вспышка боли разорвала окружающую действительность и воительница провалилась обратно в небытие...

***

- Я не попытался тебя остановить, извини. Это все равно было бы бесполезно.

Элрей лежала на боку, неглубоко и отрывисто дыша. Ей было чертовски плохо. Уже настал вечер. Через окружающую синеву неясно проступали силуэты деревьев, окружая и давя. Ее нежеланный спутник был еще здесь. Он тихонько колдовал и периодически успокаивающе поглаживал ее по голове. Орке было уже все равно. Она отчетливо чувствовала приближение смерти и перестала сопротивляться. Эл думала о своих погибших родных. Она вспоминала детство в родной оркской деревушке, спокойное и безмятежное, первые уроки магического искусства, рассказы о былых временах и сражениях. Она вспоминала боевых товарищей, застолье в только что приобретенном кланхолле, удаленном от крупных городов, но зато наконец-то своем собственном. Блуждания по катакомбах вчетвером - чистой воды безумие, но оно того стоило. Громогласный хохот Питона, когда они с супругой в последний раз уходили на задание, с которого так и не вернулись. Незаметно для нее самой по щекам текли слезы. Наступала ночь.

- Так как тебя все-таки зовут?
Оркиня что-то невнятно пробормотала, жадно пережевывая кусок хлеба.
- Элрей. Меня зовут Элрей, - ответила она наконец, прожевав пищу и протягивая руку к знатному куску сыра, источавшему соблазнительный запах.
Шел пятый день их сосуществования. После той страшной ночи воительница отказалась от навязчивой идеи свернуть невзначай шею ненормальному целителю, хотя теперь, пожалуй, она уже была вполне в состоянии справиться с ним. В конце концов, за прошедшее время он дважды спасал ее жизнь. Расправляясь с головкой сыра, она размышляла о его странной жизненной позиции и пришла к выводу, что, несомненно, она продиктована по большей части его собственной несостоятельностью как воина и неспособностью защититься от более могущественных противников.
- Ты не боишься путешествовать в одиночку? - осторожно спросила она. - Не со всеми обитателями нашего прекрасного мира можно договориться. Некоторые вообще не понимают разумную речь.
- Я сумею защититься в случае нападения.
Орка улыбнулась углом рта, стараясь не смотреть в сторону своего спутника.
- Не надо со мной лукавить, светлый. Лучше так и скажи, что хочешь в целости и сохранности добраться до места и тебе нужен компаньон. Это было бы вполне логично, да и скверно было бы с моей стороны судить поступки того, кому я обязана жизнью. Куда, кстати, ты направляешься?
- Элрей, это не так. Я проделал уже значительную часть пути, но, как ты можешь видеть, пока ничего не случилось.
Она пожала плечами.
- Но это же не последнее путешествие в твоей жизни, Хатарон.
- Это верно. Тем не менее, никакое воинское мастерство не спасет от удара в спину или подосланных по твою душу убийц. Кстати, ты избрала неверную тактику в тот раз. Необходимо комбинировать атаки. Ты наверняка знаешь такие неплохие заклинания, как...
- Довольно, - она помрачнела. - Послушай, ты таким умным уже родился?
- Нет. Но мне приходилось нередко быть свидетелем сражений. Кроме того, я почерпнул много полезного из манускриптов.
- Пережить на своей шкуре и наблюдать с пригорочка со свитком ускоренной телепортации в руке - совсем разные вещи, - Эл начинала выходить из себя. - Спасибо за все. Я, пожалуй, даже пересмотрю свое отношение к тебе подобным, но все же пойду своим путем.
- Без приличного оружия, доспехов и денег? Отличная мишень даже для тех, кто в иной раз не решился бы подойти к тебе.
- Кто-то не так давно утверждал, что все всегда можно решить мирным путем, - съязвила орка. - Или это относится только к избранным из числа светлоухих?
- Элрей!
Она не слушала, распаляясь все больше.
- Действительно, это очень мило, решать ссоры за кружечкой эля в своей родной деревеньке и полагать, что весь мир живет так же. Ты говоришь, слова? Когда банда головорезов пришла по указу нового совета старейшин за нашими головами, многие не то чтобы сказать что-то - проснуться не успели. А тем, кто защищал свои жизни до последнего, было уже не до болтовни.
Эльф печально посмотрел на нее.
- Примерно это я и имел в виду, говоря о том, что мерзавцев хватает везде.
Эл опустилась на траву. Раненый бок снова давал о себе знать, длинной беседы было достаточно, чтобы утомить ее. Но пока она старалась не подавать виду.
- Куда ты пойдешь?
- И сама не знаю, - севшим голосом сказала она. - Я никогда не знаю, куда иду, с тех пор как не стало нашего клана.
Она прислонилась спиной к дереву и закрыла глаза, подставив лицо лучам солнца.
- Послушай, дочь орков, - воительница нехотя посмотрела в сторону светлого, - а ты никогда не думала освоить магические навыки других рас? У тебя бы вышло.
Она фыркнула.
- Ты за этим идешь во Флоран? И чему ты собираешься учиться у людей? Чего они умеют такого, что не умеем мы? Вы искуснее, мы сильнее. Люди же бесполезны.
Хатарон страдальчески поморщился. Терпения ему было не занимать, но большая часть его доводов бесполезно пропадала, разбивалась о броню предрассудков и ложных убеждений орки.
- Элрей, скажи, а ты что-нибудь знаешь о призывателях?..

III

Сердце орки никогда не было каменным, просто она не знала этого и предпочитала вовсе не задумываться о странных свойствах собственной души. Ровно с того момента, как она пронзила кинжалом грудь одного предателя. Еще за день до того он был ее избранником, через пару недель должна была состояться шумная свадьба. Но в ту ночь он пришел в дом Элрей вовсе не как пылкий влюбленный, а в рядах направленного на расправу со свободолюбивым племенем отряда. Орка и ее брат, не успевшие толком ни схватить приличное оружие, ни толком оглядеться, стояли у задней калитки, самого слабого места при обороне Дома.
- Элрей, открой! - доносилось из-за забора. - Я не с ними, я пришел за тобой.
Орка окаменевшей рукой еще крепче сжала в руке кинжал и поглядела на брата. Тот, такой же бледный как и она, отрицательно покачал головой. Впрочем, Элрей уже сама все поняла.
- Эл?.. - доносилось до них по-прежнему.
Старая калитка не выдержала напора штурмовавших Дом. Элрей в тот момент, кажется, ничего не ощущала, даже страха за собственную участь и участь родных. Она просто сделала шаг вперед и нанесла удар, отстраненно отмечая, что это не так уж и сложно в первый раз. Нападавшие на какой-то миг застыли, ошеломленные внезапной потерей вожака.
- Элрей, лови посох, - орка обернулась голос своей тетки, схватила оружие, с благодарностью кивнула ей и встала плечо к плечу с братом, чтобы защищать от непрошеных гостей самое дорогое, что у нее тогда было.

Этот кошмар часто преследовал Элрей по ночам. Казалось бы, она столько передряг пережила, что то старое, полузабытое не должно было уже казаться таким страшным. Но во сне убивать первый раз неизбежно было жутко и отвратительно. Зная, что уже не уснет, она встала и побрела на кухню.
- Что-то случилось, Эл? - за ее спиной хлопнула дверь комнаты Хатарона.
- Нет, ничего, - будничным тоном отвечала та, глядя на свои все еще отчаянно трясущиеся руки.
- Ты кричала.
- Кричала, наверное... Ночной кошмар, - орка налила себе немного травяной настойки и распахнула окно. - Это от духоты. Жаркое лето, не правда ли?
- Жаркое, - согласился целитель, подходя к окну.
- Зачем ты втянул меня в это болото мирной жизни, Хат? - она грустно улыбнулась. - Мне никогда не было так страшно, как за этот год, когда появилось время на воспоминания обо всем, что со мной произошло.
- Это случилось бы рано или поздно. Воспоминания нельзя запирать на замок, их надо переживать заново. Тогда, когда-нибудь, больно и страшно уже не будет. Если же бегать от них, то рано или поздно чаша переполнится. Это было бы еще хуже, поверь.
- Я верю, - сказала Элрей тихо, теряя очередную защитную оболочку сердца. - Я тебе верю.

Близился к концу первый год, проведенный в тихой деревушке к югу от Диона.