Я недолго оставалась в родных краях после отъезда Эл. Я была тогда весьма самоуверенной, отчаянной девицей и жаждала новых впечатлений. Мне не слишком хотелось идти по стопам отчима-призывателя. Своим путем я избрала целительство. Сперва мне предстояло обучение в лоне церкви великой Эйнхазад. Тогда я мало что знала об особенности жизни и деятельности молодых послушников, а дать совет мне было, по сути, некому. Все шло гладко до одного единственного момента, едва не оказавшегося для меня роковым. Мне надлежало выполнить обыкновенное задание старика Зигаунта, которое он давал практически каждому, кто жаждал достичь второй ступени целительства. Нужно было сделать сущий пустяк - изъять еретического толка литературу и передать ее в руки одного из братьев Великого Ордена. Дело существенно осложняло несколько обстоятельств. Трехтомник хранился в сундуке старика Эпилепто в "Дионском Гризли", а "опасный мятежник", сдавший трактирщику на хранение злосчастную литературу, был очередным увлечением тетушки Эл. Мой первый официальный визит в дионское заведение закончился ничем. Вернувшись к отцу Зигаунту, я без обиняков объявила, что задание не может быть выполнено. В тот же момент я лишилась крыши над головой и всех привилегий послушницы. В то время мне казалось это самой большой из бед, ибо за душой у меня не было ни аденки. Но лихо - беды начало. По возвращению в Дион меня едва не придушил единородный братец Эпилепто, громогласно называвший меня шпионкой Ордена и пытавшийся выпытать, сколько инквизиторов было у меня «на хвосте». Я искренне пыталась заверить его, что нисколько. Ответ, как водится, был неверным, но некоторые нехитрые полезные познания "морского дварфа" спасли всех нас в тот раз от беды. Взяв с братца порядочную мзду за спасение его и наших с Эл жизней, старик Дисфорио покинул трактир с трехтомником в дорожной сумке, не миновав преследователей. Он оторвался от них далеко в северных горах, где он потерял пару пальцев правой ноги, а братья из Ордена - драгоценные жизни. Трехтомник же хитрый дварф, к вящему возмущению тетушки, сбыл какому-то торговцу. Как выяснилось много позже, моя жизнь была спасена не только трудами старого разбойника, но и драгоценным магическим перстнем, который некий безвестный некромант из Хейне передал через надежных лиц в Глудинский храм Эйнхазад. По его же протекции несколько позже я начала обучаться огневой магии у некого Антониуса из Диона.

Чтобы заработать на жизнь, я устроилась служанкой к Эпилепто. По правде говоря, в трактире уже работали две куда более трудолюбивые и умелые девушки, но добрый дварф не мог отказать старой боевой подруге Элрей, которая, разумеется, за меня просила. Сама она с обязанностями совладелицы трактира справлялась отчего-то все хуже, а затем и вовсе переложила на дварфа все свои обязанности и самоустранилась. Орка жила какой-то своей жизнью, которая ни ему, ни мне, ни даже ее соплеменнику, замкнутому и немногословному вышибале Удабу до конца ясна не была. Впрочем, дварф кривил душой - о причинах, по которым орка от нас отдалялась он был осведомлен куда больше прочих и даже предпринимал кое-какие меры. Я же, надеясь на то, что все разрешится со временем само собой, просто продолжала изо дня в день делать свою работу, в свободные минуты тренируясь на заднем дворе с простенькими, но надежными короткими двуручными мечами, доставшимися мне в подарок от морского дварфа. Элрей же продолжала отдаляться. Она съехала от меня в отдельную комнату. Ночами орка подолгу пропадала где-то. Как-то раз Удаб видел ее бродившей по дионским крышам, в другой раз она была замечена под окнами городской ратуши. Даже во сне она не расставалась с оружием. Эл и раньше была одержима идеей собственной безопасности, а теперь и вовсе лишилась рассудка. Тем, что хранилось в ее спальне, пожалуй, можно было без проблем вооружить небольшой отряд в случае городских беспорядков. Беспорядки, к слову, тогда случались, но на их время Эпилепто крепко-накрепко запирал двери и окна трактира и категорически запрещал постояльцам и домочадцам высовываться наружу. Однажды, в середине зимы, приезжал Хатарон. Его появление не произвело должного впечатления на Элрей. Они о чем-то недолго говорили за закрытыми дверями, и мне показалось, что светлый этой беседой был глубоко опечален. Накануне торжеств в честь встречи нового года, которые я провела в тот раз далеко на севере, в компании одного из своих приятелей и его дварфских друзей, казнили владельца того самого таинственного еретического трехтомника. Служанки поговаривали, что трактирщик, которому тот изрядно досаждал последние месяцы, сыграл в том процессе не последнюю роль. А через пару недель без вести пропала Элрей. Ее отлучки были делом обычным, и сперва никто из нас не придал ее отсутствию должного значения. А потом я получила адресованное мне прощальное письмо. Не мешкая, я стала собираться на поиски наставницы. Эпилепто, разгневанный таким оборотом событий, дал мне расчет. Я, в свою очередь, тоже вспылила. Собрав вещи, я намеревалась навсегда покинуть и "Гризли", и Дион навсегда. К счастью или нет, в тот раз мне это не удалось. В тот день я впервые повстречала того, кого впоследствии долгое время считала своим названным братом.

Он откровенно задирался, а я откровенно повелась на провокацию. Этот нагловатый юноша, едва переступив порог, стал требовать позвать Эл, а узнав, что я ее ученица, пожелал узнать, чего я стою в бою. Я была не робкого десятка, и хотя мечами юный воин владел на порядок лучше меня, а моя огневая магия была отнюдь не высоте, делать было нечего. Мы собирались уединиться на заднем дворе (правилами трактира поединки там не запрещались). Эпилепто, тем не менее, отчаянно пытался нас разнять. Но увещевать двух безголовых молодых - дело неблагодарное. На беду, в действо вмешался еще один безрассудный, светлый лучник, некстати спустившийся со второго этажа. Этому идиоту вздумалось заступиться за бедную и беззащитную меня. Признаться, я не знала, на кого из юнцов злиться больше. Тем не менее, когда они сцепились, на сей раз уже между собой, и отправились выяснять, у кого острее наточен меч, в ближайший лесок, я изо всех сил пыталась их остановить, а потом и разнять. За это я и поплатилась, приняв на себя удар, предназначавшийся светлому. Оставив бросившихся друг на друга еще с большим ожесточением юнцов, я медленно поплелась к храму. Из рассеченного плеча хлестала кровь, а в глазах было темно. Местные служители кое-как подлатали меня, наложили повязку и отпустили с миром. Делать было нечего, стараясь быть по возможности никем незамеченной, я вернулась в трактир. Эпилепто был занять новым гостем. Девушки демонстративно проигнорировали меня, громко оплакивая участь красавчика Лореана, которого уже почитали погибшим. Так тому бы и быть - ибо много ли мог трепетный, впервые выбравшийся «в свет» эльфийский юноша против плечистого красавца с двумя клинками? По счастью, после того, как я отползла в сторону города, мимо проходил другой прирожденный миротворец - орк Зэ Макс, старинный друг Элрей и Эпилепто. Не тратя лишних слов на увещевания, он без труда разнял озорников. Каким образом - я не знаю до сих. Зная Зэ, могу предположить, что он просто подхватил обоих за шиворот и макнул в талый снег. С него бы сталось... Так или иначе, мой названный братец с тех пор уважал Макса и не раз благодарил за то, что тот спас его от необдуманного и глупого поступка. Светлый Лореан отнесся к случившемуся иначе и, оскорбленный, поспешил скрыться. Что касается меня, то посыльный Кнут помог добраться мне до комнаты, где я забылась тревожным сном, дав себе обещание завтра наверняка покинуть Дион. Наутро я чувствовала себя все еще довольно погано. Но судьба продолжала преподносить мне непрошенные подарки. Каким-то чудом забредший в мою комнату эльфийский бард, которого я в состоянии не вполне ясного рассудка приняла сперва за чудесным образом вернувшегося Хатарона, вылечил мое несчастное плечо и велел отдохнуть хотя бы до следующего утра.